Однако следует отметить, что полного уничтожения этих птиц не произойдет, как перед открытием охотничьего сезона предсказывали многие исследователи. Джон Гульд, великий знаток птиц прошлого столетия, писал в книге «Птицы Австралии», что 12 января 1839 года он убил двух гусей на острове Изабелла, и тут же добавил, что этих птиц уже не так много, они «почти истреблены». Тем не менее более чем через столетие птицы продолжают жить, и, как мне кажется, число их значительно возросло. Неизвестно только, смогут ли они все поместиться на островах.

Охота на кейп-барренских гусей началась в 1792 году, когда они впервые были открыты французским ученым Дж. Дж. Лабиллардье, который назвал их «пепельным лебедем» (Cygne cendre). Он взял с собой в Европу чучело одного гуся и подарил музею в Париже. Впоследствии немало этих гусей вывезли в Европу.

Позднее, когда выяснилось, что птицы могут жить в неволе, их в большом количестве вывезли с островов. В 1830 году даже у короля Англии Георга IV было два гуся. Их поместили в Виндзорский парк, где они стали довольно быстро размножаться. Многим своим друзьям король подарил по паре гусей. Вскоре их стали разводить ради мяса.

Со времен Лабиллардье ни один путешественник, побывавший на островах Бассова пролива, не обошел своим вниманием этих птиц и в путевом журнале писал об охоте на них. В ранних хрониках сообщалось о большом количестве гусей на всех островах Бассова пролива. Говорилось, что гуси совсем непугливы, их можно бить палками и ловить руками. В то время аборигены еще не жили на островах, и вполне вероятно, что гуси до прибытия первых мореходов еще не встречали человека.

В естественных условиях гуси довольно своенравны, а гусаки при встрече часто затевают отчаянные драки. В неволе пары следует держать отдельно, чтобы у каждой был свой участок.

Хотя эти птицы относятся, по существу, к птицам малых островов, кейп-барренские гуси в периоды между гнездованием мигрируют на материк. Мне доводилось видеть их на равнине Виктория между сентябрем и январем. В это время они находятся под охраной, а сезон охоты открывается в начале марта, когда птицы возвращаются на места гнездовий.

Сезон охоты закрывается в то время, когда птицы готовятся выводить птенцов, это бывает между июнем и августом. На островах, где они в течение столетий устраивали свои гнезда, их ничто не тревожит.

Гнезда, по форме напоминающие блюдца, сделаны из травы и пуха. Самцы и самки в равной мере трудолюбиво собирают строительный материал и строят гнездо на земле. Но если они находят удобное место в траве или на нижних ветках кустов, они устраивают их там.

Оба родителя чрезвычайно заботливо оберегают большие кремовато-белые яйца, а позже так же бережно опекают птенцов. Гусаки воинственно кидаются в атаку на людей, птиц или крупных животных, если те подходят к гнезду. Однако если птицам не удается отвести человека от гнезда и он берет яйца в руки или дотрагивается до них, то птицы немедленно бросают гнездо и улетают.

Когда на островах появились первые поселенцы, они собирали яйца и употребляли их в пищу. Сейчас это делать запрещено. Те немногие наблюдения, которые были проведены, доказывают, что у гусей не сохранилось близких сородичей.

Как-то Гарри Бойз повез меня с группой охотников на остров Кенгуру. В охоте участия я не принимала, зато узнала историю девушки, которая умерла от смеха.

Впервые Гарри Бойз узнал о Матильде Мейнард лет двадцать назад, когда он был молодым парнем. К тому времени прошло сорок восемь лет со дня смерти Матильды.

Рассказывали, что ветер сдул весь песок с ее неглубокой могилы на берегу и обнажил гроб. Бойз вызвался съездить на остров Кенгуру и перевезти гроб для захоронения на кладбище на острове Флиндерс.

Для кого угодно подобная миссия могла показаться ужасной, но Бойз отнесся к этому по-другому. К тому же его отец в 1897 году участвовал в похоронах Матильды на острове Кенгуру и часто рассказывал о том, как жила и как умерла эта девушка.

В 1938 году юный Гарри Бойз отправился на судне, чтобы выполнить задуманное. До сих пор он вспоминает тот момент, когда заглянул в гроб. То, что он там увидел, врезалось ему в память.

— У нее были рыжие волосы, прекрасные длинные рыжие волосы. Это меня потрясло, — вспоминал он потом.

Отец Гарри рассказал ему о трагических событиях 1897 года.

— Девушка была из семьи Мейнард. Они поселились на этих островах очень давно. Мейнарды жили на острове Чаппел. Отец говорил, что у девушки был веселый нрав. Как и все восемнадцатилетние, она любила шутить и смеяться, — рассказывал Гарри Бойз.

В то время, когда произошла эта история, его отец жил на острове Кенгуру. Там же жили еще Харли и Хаммонды, всего три семьи. Они разводили овец, питались дичью и рыбой и жили как короли. Дома их были прилично обставлены, и, как говорят наши женщины, на окнах в доме Харли висели самодельные кружевные занавески, за которые сейчас бы дали приличные деньги.

В доме было пианино. По вечерам у Харли устраивались танцы, на которые собирались жители с соседних островов.

Иногда танцевали в доме, но чаще — под навесом. Прямо перед домом была удобная стоянка для лодок. На закате лодки причаливали к самому берегу, и мужчины выносили женщин из лодок на руках.

Женщины торопливо бежали к дому, чтобы до начала танцев привести себя в порядок и переодеться, ведь иногда в лодках оказывалось много воды.

Путешествия на лодках через бурные потоки, несущиеся между небольшими островками, полны опасности, но мужчины были прекрасными мореходами. Ничто не могло остановить желающих потанцевать: ни ненадежность суденышка, ни полная опасностей дорога. До утра под навесом звенел смех и раздавалось топанье ног, а на рассвете гости уплывали на свои острова.

Само собой разумеется, что рыжеволосая девушка тоже была среди танцующих. Ведь остров Чаппел расположен всего в нескольких километрах, а девушка больше чем кто-либо любила повеселиться. Говорят, что ее убил смех.

— Она заливалась, как жаворонок, — рассказывал отец Бойза. — Юноша поймал ящерицу и побежал за Матильдой, грозя запустить ящерицу ей за шиворот. Так обычно молодые люди заигрывают с девушками. Они бегали и хохотали до тех пор, пока не обессилели. Юноша выбросил ящерицу, и они, продолжая смеяться, присели на скалу. Вдруг девушка замолчала, и, когда юноша посмотрел на нее, она была уже мертва. Говорят она умерла от разрыва сердца. Ее тело положили в лодку и повезли на остров Кенгуру. Там на двух холмах разожгли костры, на которые сверху положили охапки зелени, чтобы дым, вестник тревоги, был виден отовсюду.

Вскоре островитяне с соседних островов прибыли на Кенгуру. Они увидели, что мужчины сколачивали из грубо отесанных досок гроб для хохотушки Тилли Мейнард. Остальные отправились искать место для могилы. Задача у них оказалась не из легких. Гранитные камни острова покрыты лишь тонким слоем почвы. Наиболее подходящее место нашли у берега. Выкопали, насколько было возможно, могилу и вечером опустили туда гроб.

К тому времени собрались все, кто жил на близлежащих островах. Была среди них и мать Матильды — Алисия Стаффорд. Ей острова не принесли ничего, кроме горя. Она, белая женщина, вышла замуж за Мейнарда Дэвида вскоре после того, как бесследно исчез ее отец, работавший на маяке. Однако на этом несчастья Алисии не окончились. У нее был еще сын Тэд, которому в день смерти Матильды было десять лет. Тэд погиб позднее, при высадке войск в Галлиполи.

Отец Гарри Бойза с одиннадцати лет жил на острове в семье Харли. Как и большинство островитян, он умел делать все: управлять лодкой, стричь овец, охотиться на «лунных птиц». На острове Кенгуру нет леса, поэтому материал, который был необходим для гроба, доставили на суденышке. То было трудное время — на каждом шагу людей подстерегала опасность.

На этом же острове захоронен также и старик, хотя могила его никак не отмечена. Старика укусила змея, но, вместо того чтобы поспешить домой за помощью, он сначала вытащил из норы змею и убил ее. Пока он добирался до дома, яд успел подействовать, и старик вскоре умер.